Иван Ермаков на пресс-конференции поделился своими воспоминаниями о советском поэте Эдуарде Асадове

7 сентября исполнилось 95 лет со дня рождения Эдуарда Асадова, известного советского поэта и прозаика, почетного гражданина Севастополя. В медиа-центре «Наш Севастополь» состоялась пресс- конференция на тему «Эдуард Асадов. Сердце мое принадлежит Севастополю».

Участники пресс-конференции, в том числе председатель Севастопольского регионального отделения партии «ПАТРИОТЫ РОССИИ», член Союза журналистов России Иван Ермаков, в разные годы общались с Эдуардом Асадовыми, но во всех воспоминаниях прозвучало восхищение мужеством и любовью к жизни большого поэта и человека. Они выразили сожаление, что сегодня немногие в городе вспомнили этого почетного гражданина Севастополя, который всей душой любил регион и гордился этим званием как самой важной наградой.

Поэта с городом навсегда связали бои за освобождение Севастополя в 1944 году, в мае он был здесь тяжело ранен, пишет крымский новостной портал «Информер».

Впервые после Великой Отечественной войны Асадов приехал в Севастополь в 1964 году в составе группы маститых советских писателей. Этот визит мог стать первым и последним, рассказал журналистам-участникам пресс-конференции Борис Гельман.

5 мая 1964 года молодой лейтенант Гельман встречал поэта с женой на вокзале. «Вышла из вагона женщина, за ней мужчина с большой повязкой на лице. Мы поехали в гостиницу «Приморская» (в просторечии «Колхозная»)». Из удобств там - один санузел на весь этаж», - вспоминает он.

Борис помог занести вещи, они заселились. Вышла Лидия Константиновна, жена Асадова, и сказала: «Мы здесь не останемся…Бытовые условия не соответствуют».

Других писателей разместили в гостиницах «Украина» и «Севастополь» и Борис тогда удивился, почему никто не подумал о том, что единственный, кто действительно сражался за Севастополь из всей этой команды писателей был только один Асадов. Он позвонил организаторам визита, и Асадова переселили в гостиницу «Украина».

«Там был отдельный номер на первом этаже. И после этого он там обычно поселялся. Ему там очень понравилось», - уточнил Борис Гельман. Он сопровождал Асадова везде во время этой поездки, молодой журналист и уже известный поэт подружились: «Каждый приезд Асадова в Севастополь был праздником. Он на второй день накрывал стол в гостинице «Украина». Приходили человек 20. Он был очень щедрым человеком. Стремился, чтобы люди были довольны, чтобы они видели, что это отзывчивый человек, хлебосольный, поступает по всем традициям людей, с которыми он живет рядом».

Он уверен: «Асадов - это пример, в первую очередь, стойкости, умения в любой ситуации сохранять свое достоинство. Его можно было судить по высшей мерке настоящего человека нашей страны».

Своими воспоминаниями об Асадове поделился с журналистами Иван Ермаков, который познакомился с Асадовым в 1990-е, когда страна переживала непростые времена.

Он рассказал журналистам, что каждый год 9 Мая, «несмотря на трудности, всегда приглашали знаковых людей, в том числе и его (Асадова). Потому что кому бы ни принадлежал город - Советскому Союзу, Украине, России - это был священный праздник для севастопольцев».

Оба участника пресс-конференции были единодушны в том, что Асадов не признавал раздела Советского Союза, называл Севастополь городом боевой славы от своего имени и от имени тысяч погибших в боях за Город-герой.

Борис Гельман прочел журналистам отрывок из письма Асадова: «Не хочу, не могу, не смирился, /и в душе все границы сотру./ Я в Советском Союзе родился, /и в Советском Союзе умру».

Поэт, почетный гражданин Севастополя, приезжал в наш город каждый год вплоть до 1994.

Иван Ермаков вспоминал, что в то лето Асадова с женой поселили в спец-центре подготовки летного состава на берегу бухты Омега. Им там очень понравилось.

Асадов так написал об этом времени в своем стихотворении «Дума о Севастополе».

Я живу в Севастополе. В бухте Омега,
Там, где волны веселые, как дельфины,
На рассвете, устав от игры и бега,
Чуть качаясь, на солнышке греют спины...

Небо розово-синим раскрылось зонтом,
Чайки, бурно крича, над водой снуют,
А вдали, пришвартованы к горизонту,
Три эсминца и крейсер дозор несут.

Возле берега сосны, как взвод солдат,
Чуть качаясь, исполнены гордой пластики,
Под напористым бризом, построясь в ряд,
Приступили к занятию по гимнастике.

Синева с синевой на ветру сливаются,
И попробуй почувствовать и понять,
Где небесная гладь? Где морская гладь?
Все друг в друге практически растворяется.

Ах, какой нынче добрый и мирный день!
Сколько всюду любви, красоты и света!
И когда упадет на мгновенье тень,
Удивляешься даже: откуда это?!

Вдруг поверишь, что было вот так всегда.
И, на мужестве здесь возведенный, город
Никогда не был злобною сталью вспорот
И в пожарах не мучился никогда.

А ведь было! И песня о том звенит:
В бурях войн, в свистопляске огня и стали
Здесь порой даже плавился и гранит,
А вот люди не плавились. И стояли!

Только вновь встал над временем монолит -
Нет ни выше, ни тверже такого взлета.
Это стойкость людская вошла в гранит,
В слово Честь, что над этой землей звенит,
В каждый холм и железную волю флота!

Говорят, что отдавшие жизнь в бою
Спят под сенью небес, навсегда немые,
Но не здесь! Но не в гордо-святом краю!
В Севастополе мертвые и живые,
Словно скалы, в едином стоят строю!

А пока тихо звезды в залив глядят,
Ветер пьян от сирени. Теплынь. Экзотика!
В лунных бликах цикады, снуя, трещат,
Словно гномы, порхая на самолетиках...

Вот маяк вперил вдаль свой циклопий взгляд...
А в рассвете, покачивая бортами,
Корабли, словно чудища, важно спят,
Тихо-тихо стальными стуча сердцами...

Тополя возле Графской равняют строй,
Тишина растекается по бульварам.
Лишь цветок из огня над Сапун-горой
Гордо тянется в небо, пылая жаром.

Патрули, не спеша, по Морской протопали,
Тают сны, на заре покидая люд...
А над клубом матросским куранты бьют
Под звучание гимна о Севастополе.

А в Омеге, от лучиков щуря взгляд,
Волны, словно ребята, с веселым звоном,
С шумом выбежав на берег под балконом,
Через миг, удирая, бегут назад.

Да, тут слиты бесстрашие с красотой,
Озорной фестиваль с боевой тревогой.
Так какой это город? Какой, какой?
Южно-ласковый или сурово-строгий?

Севастополь! В рассветном сиянье ночи,
Что ответил бы я на вопрос такой?
Я люблю его яростно, всей душой,
Значит, быть беспристрастным мне трудно очень.

Но, однако, сквозь мрак, что рассветом вспорот,
Говорю я под яростный птичий звон:
Для друзей, для сердец бескорыстных он
Самый добрый и мирный на свете город!

Но попробуй оскаль свои зубы враг -
И забьются под ветром знамена славы!
И опять будет все непременно так:
Это снова и гнев, и стальной кулак,
Это снова твердыня родной державы!

Ивана Ермакова всегда восхищало, что человек, который в 21 год получил тяжелейшее ранение, ослеп, не только выжил, но и не озлобился, не сломался. Сам Асадов говорил другу: «Я и красоту, и справедливость, я ее чувствую душой. Захожу и вижу красоту человека».

Ермаков процитировал письмо, которое Асадов написал ему 21 августа 1994 года по возвращении из Севастополя: «Нас так согрел прекрасный Севастополь, и столько тепла передали друзья, что этой энергии нам хватит на целый год жизни».

К сожалению, это был последний приезд Асадова в город.

Пресс-служба
политической партии
«ПАТРИОТЫ РОССИИ»

11 сентября 2018 года