Благодетель Российской державы
Александр Хлудеев, член Орловского регионального отделения партии «ПАТРИОТЫ РОССИИ».
Член Орловского регионального отделения партии «ПАТРИОТЫ РОССИИ» Александр Хлудеев ведет рубрику «Славные страницы нашей истории» и рассказывает о людях, имена и подвиги которых навсегда останутся в истории России. Сегодня - это князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, русский государственный и военный деятель «смутного времени», герой России, организовавший освободительный поход на Москву, осажденную войсками второго самозванца и польскими интервентами.
4 ноября Российская Федерация празднует День народного единства. В этот же день Русская православная 
церковь молитвенно чествует казанский образ Пресвятой Богородицы. Оба эти праздника неразрывно связаны, поскольку установлены в память одного исторического события – освобождения Москвы и Российской державы от иноплеменного нашествия.
Освобождение стало возможным лишь тогда, когда против внешней опасности и внутренней измены объединились - «утвердились на единение» - все сословия и все народы Российской державы. И это единство освятил казанский образ Пресвятой Богородицы.
Из многих тысяч русских патриотов «смутного времени» история особо выделила святейшего патриарха Гермогена, келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына, князя Михаила Скопина-Шуйского, воеводу Прокопия Ляпунова, князя Димитрия Трубецкого, нижегородского гражданина Козьму Минина, князя Димитрия Пожарского и костромского крестьянина Ивана Сусанина. Через них мы видим живое воплощение слов Спасителя: «Нет больше той любви, как если кто положит душу за друзей своих».
Смутное время начала XVII века на Руси было трагическим и для народа, и для державы. Рассыпающаяся на глазах страна, где вместо власти и порядка были колья и топоры, а по дорогам маршировали банды, напоминающие размером армии. Голод, разорение и смерть. Казалось, что история России подошла к своему безнадежному концу. Но совершилось все иначе. Одним из тех, кто не допустил падения страны в пропасть, был Михаил Скопин-Шуйский.
Михаил Васильевич Скопин-Шуйский происходил из рода Шуйских, являющихся потомками суздальских и .jpg)
нижегородских князей. У жившего в XV веке Василия Шуйского был сын Иван Скопа, имевший вотчины на Рязанщине, от которого и пошла ветвь с двойной фамилией Скопиных-Шуйских. Эта семья дала стране в XVI веке нескольких воевод: сын Скопы Федор Иванович Скопин-Шуйский длительное время служил на беспокойных южных рубежах, противостоя татарским набегам.
Продолжателем ратных традиций стал и следующий представитель – боярин и князь Василий Федорович Скопин-Шуйский. Он воевал в Ливонии, был одним из руководителей обороны Пскова от армии Стефана Батория, а в 1584 г. получил назначение наместника в Новгород, что было весьма почетным по тем временам. Несмотря на знатность, члены семьи Скопиных-Шуйских не были замечены в придворных интригах и борьбе за власть, да и за военными заботами на это у них попросту не хватало времени. Немилость Иоанна Грозного обошли их стороной, а Василий Федорович даже отметился в государевом опричном дворе.
Михаил Скопин-Шуйский продолжил традицию службы на военном поприще. Родился он 8 ноября 1586 года. Рано лишился отца – Василий Федорович умер в 1595 г., и воспитанием мальчика занималась его мать - княгиня Елена Петровна (урожденная княгиня Татева). Согласно традициям того времени, Михаила еще с детства записали в так называемые «царские жильцы», одну из категорий служилого чина в Русском государстве. Жильцам полагалось проживать в Москве и быть готовыми к службе и войне.
Выполняли они также различные служебные поручения, например, доставку грамот. Юному Михаилу стал покровительствовать четвероюродный дядя, боярин Василий иванович Шуйский (будущий царь). В 1604 году Скопин-Шуйский стал стольником при царе Борисе Годунове, в 1605 году, уже при первом самозванце, ему был пожалован чин «великого мечника». Выполняя поручение Лжедмитрия, он сопровождал Марию Нагую, признавшую самозванца за своего сына.
В 1606 году Василий Иванович Шуйский стал царем. Михаил Скопин-Шуйский был назначен воеводой. Он активно участвовал в подавлении дворянского мятежа Ивана Болотникова. Сначала отряд под его командованием остановил войско Болотникова на реке Пахра, заставив мятежников идти на Москву более длинной дорогой, что обеспечило царским войскам дополнительное время для подготовки обороны.
Во время осады Москвы Скопин-Шуйский руководил военными действиями за пределами крепостных стен. В ходе генерального сражения под Москвой в начале декабря 1606 года Скопин-Шуйский со своим полком наступал «от Серпуховских ворот» и «воров побили и живых многих поймали». Сам Иван Болотников бежал с остатками своей армии в Калугу. В осаде Калуги Скопин-Шуйский также принимал деятельное участие, руководил «особым полком под другую сторону Калуги».
Своими успешными действиями и военным талантом молодой воевода снискал себе большое 
всеобщее уважение и был поставлен во главе передового войска, направляющегося к Туле, куда отступил из Калуги Иван Болотников.
В июне 1607 года на речке Вороньей близ Тулы произошло крупное сражение. Мятежникам, умело использовавшим топкость местности и деревянные засеки, довольно долго удавалось сдерживать натиск дворянской конницы, и лишь стрелецкие отряды смогли, наконец, оттеснить их за городские стены. После прибытия всего войска во главе с Василием Шуйским Михаил Скопин-Шуйский участвовал в осаде Тулы, пока город не пал. В Москве Скопин-Шуйский был пожалован боярским чином, что для столь молодого человека (воеводе было всего 22 года) было крайней редкостью.
В это время в двухдневной битве под Болховом от войск второго самозванца потерпел сокрушительное поражение брат царя Дмитрий Шуйский. Василий Шуйский выслал войско во главе со Скопиным-Шуйским по Калужской дороге, дав ему точные указания, где встретить интервентов. Однако это решение было принято без предварительной разведки и оказалось неверным.
Перейдя Оку, Скопин-Шуйский, организовал дальнюю разведку и выяснил, что самозванец движется на Москву иной, более северной дорогой. Поспешить наперерез и ударить по войску второго Лжедмитрия с фланга или тыла помешала «шатость» в войске, часть которого не проявляла желания сражаться за «боярского царя Василия Шуйского». Скопину-Шуйскому удалось справиться с основными заговорщиками и отправить их под стражей в Москву. Однако время было упущено, и войску самозванца, состоявшему главным образом из польско-литовских интервентов и запорожских казаков, удалось в начале июня 1608 года подступить к Москве и осадить ее с северо-западной стороны.
Вернувшийся в Москву Скопин-Шуйский принял участие в обороне города, но вскоре на него была возложена миссия возглавить посольство для переговоров о союзе со шведским королем Карлом IX. В обмен на шведскую помощь Василий Шуйский готов был отказаться от прав на Ливонию и уступить Корелу с уездом. Также Михаил Васильевич должен был собрать войско на Русском Севере. С отрядом из 150 всадников Скопин-Шуйский отправился из Москвы на север.
Но в северо-западных городах, куда проникали вести о щедрых обещаниях самозванца, также началась «шатость». Царю Василию изменили Псков и Ивангород, началось брожение в Новгоре. Новгородский воевода Михаил Татищев, принявший Скопина-Шуйского ввиду опасного положения в городе, поспешил выехать с московским посольством навстречу шведам. Под Орешком Скопин-Шуйский встретил шведское войско во главе с Якобом Делагарди.
В Новгороде все же победила партия сторонников царя Шуйского, и новгородские послы торжественно пригласили Скопина-Шуйского со шведами назад в город. В дальнейшем Скопину-Шуйскому быстро удалось стать признанным вождем Русского Севера, и под его командование стали стекаться ратные люди. В Тушине у самозванца оценили опасность, исходящую от Скопина-Шуйского, и отправили против него большой отряд польско-литовского сброда. Однако новгородцы не подвели Скопина-Шуйского и обороняли город, а подкрепления из Тихвина и онежских погостов заставили поляков отступить.
В мае 1609 года во главе сформированной русской армией в союзе со шведскими отрядами Скопин-Шуйский выступил к Москве. К этому времени многие города восстали и отложились от самозванца. А под знамена Скопина-Шуйского стекалось все больше негодующего народа. Большой отряд направил в подкрепление Скопину-Шуйскому смоленский воевода князь Михаил Шеин.
Освободительный поход Скопина-Шуйского начался со взятия Старов Руссы, из которой поляки без боя отступили. Затем польско-литовские интервенты были разбиты под Торопцем и понесли тяжелые потери в битве под Торжком. После этого русско-шведская армия под предводительством Скопина-Шуйского, насчитывающая уже 18 тысяч ратников, подступила к Твери. В битве под Тверью в результате предпринятого Скопиным-Шуйским обманного маневра был наголову разбит крупный польский отряд. Хорошо укрепленный город взять сходу не удалось, однако остававшийся в нем гарнизон не представлял опасности для дальнейшего похода.
Тем временем в шведских полках Делагарди вспыхнули разногласия и недовольство. Его наемное воинство отказывалось продолжать поход на Москву, требуя то отдыха, то штурма Твери и добычи, то внеочередной выплаты жалования. Сам Делагарди не пылал желанием продолжать поход на Москву, а предпочитал ограничиться обороной Новгородской земли.
В этих условиях воевода Скопин-Шуйский понял, что выиграть войну при помощи иноземного воинства невозможно, и он принял решение отделиться от Делагарди. Взяв с собой лишь одну тысячу шведов под предводительством Кристера Сомме, согласных воевать дальше, Скопин-Шуйский двинулся на город Калязин. Часть войск Делагарди покинула Русское государство, но сам он тем временем оставался в его пределах (поскольку все еще не была осуществлена передача Корелы), не пропуская поляков по новгородской дороге на север.
Скопина-Шуйского устраивало такое положение, пока он по шведскому образцу формировал русскую «стройную рать», способную отражать натиск польских гусарв поле. В коннице у поляков был подавляющий перевес.
Став под Калязином, Скопин-Шуйский разослал гонцов по всем соседним городам, призывая прислать ему дополнительные отряды, а также денежные средства. Одновременно он послал за благословением к Ростовскому чудотворцу Иринарху. Иринарх благословил его и наказал: «Дерзай, и Бог поможет тебе».
В лагерь Скопина-Шуйского пришли полки из Костромы и Ярославля, а из окрестных земель начало стекаться крестьянское ополчение. Кристер Сомме активно обучал их ратному ремеслу и строевым порядкам западного образца. К августу у Скопина-Шуйского было уже 20 тысяч воинов. Польские интервенты срочно начали стягивать войска для противостояния дальнейшему продвижению Скопина-Шуйского.
Отряд Сапеги оставил осаду Троице-Сергиево монастыря и пошел на соединение с отрядом, выступившим из Тушина. Численность этого объединенного войска не уступала русскому войску Скопина-Шуйского. В середине августа интервенты подошли к Калязину, где Скопину-Шуйскому удалось компенсировать нехватку конных войск заранее подготовленными укреплениями и правильно выбранной оборонительной тактикой.
Вблизи Троицкого Макарьева монастыря началась Калязинская битва. Атака польско-литовских войск остановилась при столкновении с русскими полевыми укреплениями, попав при этом под плотный пищальный огонь. Попытка поляков прорваться в русский лагерь в результате ночного удара русской пехоты со стороны реки Жабни была отражена. Русские отряды встретили нападающих и в результате семичасовой сечи обратили их в бегство. Поляки отступили от Калязина. Подготовленная и организованная Скопиным-Шуйским по западному образцу русская армия одержала блестящую победу над интервентами. Весьма эффективными оказались многочисленные деревянные острожки, построенные по указу Скопина-Шуйского.
На денежные средства, присланные монастырями и купцами, Скопин-Шуйский вновь привлек к своему войску наемников Делагарди, не желая оставлять их без контроля у себя в тылу. Русская армия двинулась на восток и взяла Переславль-Залесский, после которого удалось взять также и Александровскую слободу. Таким образом от Троице-Сергиева монастыря, под котором все еще стояли основные силы поляков, был отрезан отряд, стоявший в Ростове. В Александровской слободе к Скопину-Шуйскому присоединилось войско Федора Шереметева.
Поляки, державшие в осаде Троице-Сергиев монастырь, видели в армии Скопина-Шуйского угрозу своему положению и начали готовиться к походу на Александровскую слободу. Чтобы сковать как можно больше польских войск, Скопин послал под монастырь несколько летучих ратей, которые постоянно нападали с разных сторон на поляков. В конце октября 1609 года под Александровской слободой появилось польское войско с 10-тысячной конницей и таким же количеством пехоты.
На Каринском поле произошла битва. Полякам удалось опрокинуть передовые сотни русской конницы, однако на этом их успехи закончились. Приготовленные Скопиным-Шуйским надолбы и рогатки остановили гусар, которые сразу же попали под убийственный огонь русских стрельцов. Вслед отходившим кидались конные дворяне и дети боярские, рубя запоздавших и возвращаясь под защиту укреплений.
По такому же сценарию прошли еще несколько нападений. В итоге поляки отступили. Победа Скопина-Шуйского под Александровом вызвала ликование в Москве и еще выше подняла его авторитет. Многие начали открыто называть молодого полководца царем, а рязанский воевода Прокопий Ляпунов прислал к Скопину-Шуйскому посольство с грамотой, в которой просил его взойти на престол вместо ненавистного Василия Шуйского. Скопин-Шуйский не стал изменять своему дяде и демонстративно разорвал грамоту, сохранив молчание об этом инциденте.
Отдельные полки Скопина-Шуйского заняли села на подступах к Троице-Сергиеву монастырю. Все попытки поляков разгромить русские полки окончились неудачами. Хотя Скопин-Шуйский, благодаря новым подкреплениям из Ярославля и Костромы, довел численность своих войск до 30 тысяч, но идти на поляков и самозванца он не мог, пока в его тылу оставались занятые интервентами Суздаль и Ростов.
Тем временем король Сигизмунд III уже официально объявил России войну, начав открытую интервенцию. Смоленскому воеводе Шеину удалось перехватить и передать в Москву сведения о том, что поляки намеревались посадить на московский трон уже не Лжедмитрия II, а королевича Владислава. В Тушинском лагере начался раздор, связанный с вопросом выплаты жалования и долгов и доходивший до вооруженных столкновений. Удерживаемый практически под арестом самозванец в крестьянской одежде бежал в Калугу, за ним последовали и казаки. Стоящий под Троице-Сергиевым монастырем Сапега в январе 1610 года с большими потерями отразил нападение сравнительно небольших отрядов воевод Григория Валуева и Давыда Жеребцова, а когда подошло основное войско Скопина-Шуйского без боя снял осаду и отступил в Дмитров.
Направляясь на помощь осажденной Москве, Скопин-Шуйский в условиях холодной и снежной зимы сформировал летучие отряды лыжников численностью до 4 тысяч человек, которые по маневренности превосходили даже конницу. Они первыми подошли к Дмитрову и разгромили сильную сторожевую заставу Сапеги.
20 февраля состоялась битва под Дмитровом - войско Скопина-Шуйского напало на казаков Сапеги в дмитровском посаде и перебило их всех до одного. Высланные на помощь казакам польские роты сами понесли крупные потери. Таким образом, Сапега лишился большей части своего войска и оставался в городе с незначительным гарнизоном. Скопин-Шуйский блокировал его в Дмитрове, а сам освободил Можайск , после чего вернулся в Сергиев Посад. Тушинский лагерь оказался почти в окружении и вскоре совсем распался.
12 марта 1610 года полки Скопина-Шуйского торжественно вступили в разблокированную Москву. В Повести о победах Московского государства пишется: «И была в Москве радость великая, и начали во всех церквах в колокола звонить и молитвы Богу воссылать, и все радости великой преисполнились. Люди же города Москвы все хвалили мудрый добрый разум, и благодеяния, и храбрость Михайла Васильевича Скопина-Шуйского». Царь Василий Шуйский принял своего племянника и других воевод с большими почестями и одарил ценными подарками. Однако рост популярности Скопина-Шуйского в условиях Смуты и нестабильности власти вызвал у царя и бояр зависть и опасение. В народе многие хотели видеть на царском троне именно энергичного Скопина-Шуйского, а не ненавистного Василия Шуйского, тем более что род Скопиных-Шуйских был более старшей ветвью Рюриковичей.
Особенно недоброжелательным к Скопину-Шуйскому был наследник престола — бездарный брат царя - Дмитрий Иванович Шуйский, проигравший все сражения против мятежников. Скопин-Шуйский готовился к началу весны выступить из Москвы на помощь осожденному Смоленску. Делагарди, подозревая неладное, советовал Скопину-Шуйскому поскорее это сделать, чтобы быть в окружении своего войска в большей безопасности. Однако предотвратить смерть Скопина-Шуйского не удалось.
23 апреля 1610 г. на пиру у князя Воротынского жена Дмитрия Шуйского преподнесла Скопину-Шуйскому почетную чашу. Вскоре князь Михаил почувствовал себя плохо и его увезли домой. С постели он уже не встал, не помогли ни царские лекари, ни срочно доставленные Делагарди немецкие врачи. Через две недели молодой князь умер.
Смерть молодого героя-освободителя Москвы повергла горожан в шок. «Черные люди» при первых известиях о смерти полководца бросились громить дом князя Дмитрия Ивановича Шуйского, и лишь царские войска сумели предотвратить расправу. Многие современники и летописцы прямо обвиняли в смерти Василия Шуйского и «Скуратовну». Так описал кончину Скопина-Шуйского иноземец Мартин Бен, находившийся в Москве: «Храбрый же Скопин, спасший Россию, получил от Василия Шуйского в награду — яд. Царь приказал его отравить, досадуя, что московитяне уважали Скопина за ум и мужество более, чем его самого. Вся Москва погрузилась в печаль, узнав о кончине великого мужа».
Мало кто из историков сомневается, что князь Михаил был отравлен своими дядьями. И хотя в Москве в это время свирепствовал тиф, современники событий другой версии и не хотели принимать. Воевода Прокопий Ляпунов, человек, без сомнения, осведомленный, в глаза обвинил всех трех братьев в отравлении князя Михаила — и ушел с их службы.
Царь Василий Шуйский сделал все, чтобы отвести от себя подозрения. При захоронении полководца с почестями в Архангельском соборе Московского кремля он громко рыдал над его роскошной гробницей, расположенной вблизи царских гробниц. Тем не менее, отвести от себя подозрения не удалось. Поход на помощь Смоленску возглавил бездарный брат царя Дмитрий Иванович, который разгромно проиграл Клушинскую битву. Поляки вошли в Москву и взяли всю семью Шуйских в плен.
Долгое время память о Скопине-Шуйском в России почти отсутствовала, не считая некоторых народных песен на Русском Севере. Лишь в течение XIX века историки начали постепенно вспоминать о нем и знакомить общество с его личностью.
Популярность Скопина-Шуйского на протяжении XIX века постепенно росла. В 1835 году русский драматург Нестор Кукольник написал драму «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский», пользовавшуюся успехом у современников. Позже еще одну драму о Скопине-Шуйском опубликовала писательница Олимпиада Шишкина. Бронзовая фигура князя Скопина-Шуйского была помещена в соседстве с другими выдающимися людьми Отечества в скульптурной композиции памятника Тясячелетия России в Великом Новгороде.
К началу ХХ века известность и популярность Скопина-Шуйского достигла того уровня, который позволял предположить, что вскоре в его честь появятся памятники и названия улиц. В новое время появились памятники в его честь: в Калязине, в поселке городского типа Борисоглебский (Ярославская область), в городе Кохме Ивановского района Ивановской области, в селе Городня на Волге под Тверью.
Празднование в 2009 году 400-летия освободительного похода Скопина-Шуйского ознаменовалось установлением памятных досок, стел, мемориальных камней и поклонных крестов в подмосковном Дмитрове, под Ярославлем, близ Торопца и Торжка, в историческом центре Кашина.
2 ноября 2020 года